Ольга закрыла дверь спальни за собой плавно, но решительно. Впервые за долгое время она ощутила глубочайшее спокойствие. Не тишину пустой квартиры или вечернего покоя, а внутреннее умиротворение женщины, наконец сказавшей всё, что хотелось.
Она села на край кровати, подтянула к себе платье. Проведя пальцами по тонкой ткани, вспомнила день, когда впервые увидела его в витрине. Был обычный вторник, она шла с работы усталая, мысли утонули в рутине. Увидев платье в витрине, остановилась как вкопанная. Дело было не только в нём. Дело было в свободе позволить себе что-то. В праве почувствовать, что она этого достойна.
Годами она запрещала себе такие жесты. Не потому что не могла позволить, а потому что голос Дмитрия, вечно звучавший в голове, её одёргивал: «Это расточительство», «Безделушка», «Тебе это не нужно». И постепенно Ольга стала верить, что её желания пустые капризы. Что ей нельзя. Что она обязана быть «скромной», «разумной», «расчётливой».
Но в тот вечер, когда она наконец произнесла правду вслух, почувствовала, как слой за слоем с неё осыпается оболочка стыда и покорности.
В соседней комнате Дмитрий стоял в темноте, сжимая в руке смятый чек. Слова Ольги звенели в его голове, одно за другим. Он не мог их игнорировать. Они давили ему на грудь.
Для него все эти годы были о контроле. Он называл это «ответственностью», «заботой», «финансовой стабильностью».
Оправдывал каждое «нельзя», каждое замечание. Говорил себе, что действует ради общего блага. Но какое это благо, если только он решал, что «нужно», а что «прихоть»?
Когда Ольга перечислила его траты, аккуратно записанные в блокнот, у него свело живот. Не только потому, что она была права, но и потому что он осознал: он не видел её по-настоящему уже годы.
Любил ли он её? Да. По-своему. Но уважал ли? Нет.
Утром Ольга уже не спала. Умылась, причесалась, сварила любимый кофе. Платье висело на вешалке, готовое. Сегодня она наденет его. Не для Дмитрия. Не для коллег. Для себя.
Дмитрий появился в дверях, с растрёпанными волосами и красными от бессонницы глазами.
Доброе утро, прохрипел он. Можем поговорить?
Ольга посмотрела на него несколько секунд, затем слегка кивнула.
Говори.
Дмитрий глубоко вдохнул.
Я ошибался. Годами. Всё взвалил на тебя и взамен требовал покорности. Не умел тебя видеть. Просил быть партнёршей, а вёл себя как начальник. И теперь не знаю, смогу ли это исправить.
Ольга молча держала чашку с кофе.
Я был несправедлив, продолжал он. Считал свои деньги «своими», а твои «нашими». Покупал что хотел, когда хотел, даже не думая, согласна ли ты. А с тебя требовал отчёта за каждую копейку.
Помолчал.
Не знаю, захочешь ли ты остаться. Но если захочешь я попробую научиться. Быть мужчиной, который не приказывает, а спрашивает. Не диктует, а слушает.
Ольга поставила чашку и поднялась.
Дима, спасибо, что сказал это. Но понимаешь перемены не случаются за один разговор. Ничего не обещаю. Только одно: отныне я выбираю для себя. Буду внимательной не потому, что ты требуешь, а потому что так хочу я.
Я люблю тебя, Ольга.
И я любила. Но любовь без уважения начинает ранить. А я больше не хочу, чтобы мне было больно.
Она взяла платье и направилась к двери. Перед уходом обернулась:
Сегодня я надену его для себя. Не для тебя, не для кого-то. Это первый день, когда я выбираю себя.
И вышла, оставив за собой тихую квартиру и мужчину, который впервые понял: настоящая любовь не владение, а свобода.
