Ваську выгнали. Опять. Третий раз за его недолгую жизнь. Видно, не везло коту с хозяевами.
Ему только год исполнился, а уже из трёх семей выставили. Ну как выставили сначала передавали из рук в руки, а потом… Потом просто вынесли во двор, отошли подальше от дома и опустили в мусорный бак. И убежали. Чтобы не нашёл дорогу назад. А он и не искал.
Васька всё понял. Сразу. По выражению лица хозяина. Жена того сильно расстроилась, когда кот поцарапал новый кожаный диван. Очень дорогой. Она и вынесла приговор. А муж? Да что муж он всегда со всем соглашался.
Взял под мышку годовалого кота и потащил к мусорке в соседнем дворе.
Васька даже не побежал бы за ним. Нет, не побежал. Он видел приговор в его глазах и понимал всё тщетно. Хотя бы попрощались по-человечески. Погладили на прощание, извинились… А так…
Как-то не по-людски получилось. Будто ведро с помоями вытряхнули.
Васька вздохнул и попытался отыскать в мусоре что-нибудь съедобное, перекусив старыми кусочками курицы. Выбрался и сел рядом с зелёным баком. Стал смотреть на солнце.
Жмурился, но не отворачивался. От этого большого светлого круга исходило тепло. И ему это нравилось.
Это были последние лучи. Лучи лета, осени, зимы. Короткое потепление. Корочка льда растаяла.
А в душе Васьки застыла.
Вечер и ночь выдались холодными. После заката ветер и мороз взялись за своё.
Рыжий кот замерзал. Он и понятия не имел, куда идти и где прятаться, поэтому… нашёл большую кучу пожухлых рыжих листьев и закопался в них. Свернулся клубком. Сначала было очень холодно, и он дрожал, но потом…
Потом, когда его рыжая шерсть обледенела от ветра с мокрым снегом, ему вдруг стало теплее, и дрожь прошла. Какой-то голос в глубине шептал добрые слова.
Те, что убаюкивали, предлагали закрыть глаза и забыть про все обиды и несчастья.
«Свернись ещё плотнее и спи. Спи, спи, спи…» Он чувствовал тепло.
Тепло разливалось по его закоченевшему тельцу.
Это так просто. Нужно лишь сдаться и всё пройдёт. Наступит покой и вечность. Исчезнут обиды и горести.
Васька в последний раз вздохнул и согласился. А зачем бороться? Ради чего?
Ведь завтра его ждут те же холод и голод. И то же желание закрыть глаза и никогда, никогда больше не открывать их.
Фонари на улице зажглись сначала вдалеке. И Васька в последний раз взглянул на них. Он часто смотрел на их свет из своего окна. Рыжий кот вобрал в себя этот свет в последний раз, и его глаза вспыхнули в сгущающейся тьме.
Этот последний огонёк и привлёк внимание маленькой рыжей девочки. Она шла домой с папой. Дёрнула его за рукав.
Там, сказала она, там, в листьях, кто-то есть.
Никого там нет, от холода поморщился папа. Пошли быстрее домой. Я замёрз.
И он попытался увести её от большой тёмной кучи листьев. Рыжая девочка дёрнула плечом.
Я видела. Я видела свет.
Свет в куче старых листьев? удивился папа. Так не бывает.
Но девочка уже подбежала и, разрыхлив верхний слой, наткнулась на него. На рыжего кота.
Папа! закричала она.
Я же видела. Это он.
Кто «он»? папа подошёл ближе.
Вот он. Девочка попыталась поднять закоченевшее тельце.
Оставь его, сказал папа. Он уже мёртв. Не будем же мы тащить домой дохлого кота.
Он не мёртвый, упрямо ответила рыжая девочка. Я знаю. Он живой. Я видела свет в его глазах.
Свет в глазах кота? папа пожал плечами.
Он подошёл ещё ближе, поднял тельце и попытался услышать или нащупать сердцебиение.
А Ваське так хотелось спать. Так хотелось… Сон склеивал веки, тепло наполняло тело. И голос внутри шептал:
«Спи, спи, спи… Не открывай глаза».
Но этот голосок. Тоненький детский голосок упрямо твердил:
Свет в его глазах.
«Чего они от меня хотят? Почему снова мучают? Почему не дают спокойно уснуть?»
Он с трудом разлепил веки, чтобы увидеть тех, кто даже сейчас мешает ему.
Вот! закричал детский голосок. Вот! Я же говорила! Ты видел? Опять! Свет!
Да какой свет?
Но папа снял с себя куртку, закутал в неё рыжее тельце и пошёл в сторону дома.
Дочка бежала рядом.
Пап, папочка, пожалуйста, быстрее! Ему же холодно!
Они скрылись в подъезде, а затем в окне пятого этажа зажглся свет.
Ваську купали в тёплой воде, поили подогретым молоком. А девочка… девочка уговаривала его:
Только не умирай. Пожалуйста, не умирай.
И лёд на его шерсти растаял. И в душе растаял.
И большой рыжий кот с удивлением наблюдал, как папа с дочкой заботятся о нём. Он уже проснулся, и теперь ему по-настоящему тепло.
Тепло наполняло всю его суть. Но не от батарей. От маленького детского сердца.
А снаружи стоял Он. Тот, кто иногда приходит на помощь.
Он стоял и смотрел на освещённые окна пятого этажа.
Всё, что могу, прошептал Он. Всё, что могу.
Помолчал, подумал и добавил:
Свет… не каждый его видит. Не каждый. И не каждый, кто видит, может сохранить.
А Васька, глядя на девочку с рыжими волосами, не думал о величии человека. О таких вещах думают люди.
Он думал о своём.
Он видел свет. Свет в её глазах.
